В темном море пароход,
В темном море битый лед,
За кормой остались Владика огни,
И, как в море тает след,
Тает дым от сигарет,
И надолго растянулись эти дни.

Ах, папа, папа, давай пальто из драпа,
Давай шинель, в которой дедушка скакал,
Ах, папа, папа, давай из фетра шляпу,
К китайцам еду заработать капитал.
Ах, папа, папа, тоскую возле трапа,
Ведь у меня две дамы и одна семья,
Ах, папа, папа, сосу большую лапу,
Китайцев много, на базаре ничего!

По приплытии в Дайлянь
Я купил большой юань,
И трусцою в желтый дом я поскакал.
Но, ступивши на порог,
Как-то сразу занемог,
Показалось, будто в Кащенку попал.
А китайцы - молодцы,
Все как братья-близнецы,
Налетели сразу скопом в тот же миг.
Я кричу: едрена вошь,
Нас не купишь ни за грош,
Лишь за кожу, а еще за пуховик.

Тут один снимает френч,
Предлагает делать ченьдж,
Говорит: тавались, осинь халасо!
Я в ответ, как гражданин,
Вынимаю из штанин
Кое-что, а также кое-что еще.

Восемь сталинских пальто,
Из свиньи морской манто,
Сорок пачек папирос,
Лак для рук и для волос,
И подзорную трубу,
И подзорную трубу,
И подзорную трубу,
И еще одну трубу,
С боем матерным часы,
Безразмерные трусы,
Сорок пачек табака,
Литр спирта для рывка,
Дедушкины валенки,
Да не подшиты, стареньки,
Фотографию жены,
Карту Родины-страны,
Бронебойный керогаз,
Мытый тещей унитаз,
Саиогонный аппарат
(Не, его кладу назад),
Полуспальную кровать,
Гвоздь, чтоб в зубе ковырять,
Тесто с ношенным плащом,
И еще, еще, еще, еще, еще, еще.

Все лежат, а я стою,
Радость за страну мою,
За народ, который вынесет че хошь,
И неважно, кто есть ху,
Кто внизу, кто наверху,
Важно то, что жизни нет, а ты живешь.

Ах, папа, папа, давай пальто из драпа,
Давай шинель, в которой дедушка скакал,
Ах, папа, папа, давай из фетра шляпу,
К китайцам еду заработать капитал.
Ах, папа, папа, тоскую возле трапа,
Ведь у меня две дамы и одна семья,
Ах, папа, папа, сосу большую лапу,
Китайцев много, но вот это без меня!